– Ситуация трудная, можно сказать, патовая. Вам нужна срочная пересадка, а подходящего донора надо ждать. Я разместил Вашу заявку, где только возможно, но надо ждать – профессор Островский встал из-за стола, снял очки, подошел поближе к Роману и присел на краешек стола – Только потому, что знаю, что Вы сильный человек, как мужчина мужчине могу Вам сказать, Вас спасёт только чудо. Но это не значит, что дело безнадёжное – он поднял руку успокаивая Романа – чудо не такое уж редкое явление. Я, к примеру, не раз с ним сталкивался. И даже в литературе описано. Вот взять к примеру военные годы. Приводятся случаи, когда безнадежные израненные солдаты, не получившие должной медицинской помощи и по всем канонам обреченные на смерть, вставали и снова шли в бой. И заметьте такую закономерность, двигала ими не злость, не ненависть, не желание отомстить, а скорее потребность сохранить и защитить. Свой дом, свою семью, свое отечество. А врачи, которые в тяжелейших условиях эпидемии спасли людей и не заражались сами. Ими двигало стремление помочь больным.

– Да, моя жена тоже говорит, надо думать о других.

– Вот, вот. Молодец Ваша жена. Именно! Забыть о себе, не жалеть себя, думать об общем деле и победить. Разве это не чудо?

Вернувшись домой, и перекусив оставленной мамой холодной курицей, Роман не пошел в общую комнату к жене, а вошел в свой кабинет и машинально включил компьютер.

На душе было скверно.

Он набрал на компьютере запрос: как исправить настроение. Самый лучший способ исправить плохое настроение –  поднять его другому, тому, кто рядом с тобой.

Роман отвернулся. Его взгляд упал на лежащую на столе книгу.

– Ну, а ты всезнающий оракул, что скажешь?

Он наугад открыл книгу на первой попавшейся странице и прочел:

«Ты всегда держишься милосердно, добродушно, в любых делах всегда заботишься о других. Когда возникает какая-нибудь проблема, ты, прежде всего, думаешь о том, смогут ли другие выдержать это. Причинит ли это вред другим? Тогда не смогут возникнуть проблемы.»

– Да вы что сговорились все!  – Роман закрыл книгу.

Конечно, он понимал, что несправедливо отнесся к жене. Будто затмение какое-то нашло на него. Конечно, надо как-то помириться, но он не привык просить прощения. Роман поднял руки над головой.

– Могу я, в конце концов, просто отдохнуть, могу я просто посмотреть балет?

Роман очень любил балет, несмотря на то, что в детстве родители водили его на “Лебединое озеро” и этим полностью отбили интерес. Он тогда просто не способен был воспринять красоту танца и начал думать, что балет ему не нравится. И думал так всё свое юношество до тех пор, пока его музыкальный вкус не прошёл стадию рока, потом джаза и, наконец, остановился на классике. Восхищаясь музыкой Чайковского, однажды Роман снова увидел “Лебединое озеро” в интернете и с горечью понял, сколько он потерял из-за настойчивого желания родителей привить ему любовь к прекрасному.

Роман сидел в кресле в полутемной комнате перед компьютером и наслаждался божественным Чайковским. В комнату тихонько вошла Лю и молча остановилась сбоку. Роман увидел её краем глаза, но сделал вид, что не замечает. Какой-то мерзкий бесенок нашептывал ему, что “надо выдержать характер”. Она продолжала стоять. Наконец Роман не выдержал и остановил запись.

– Тебе что-то нужно от меня? – спросил он сухо, лишь слегка повернувшись в её сторону.

– Я поняла свою ошибку. Я ведь тоже совершенствуюсь, тоже ищу в себе недостатки и должна видеть свои ошибки. Вот я и увидела.

– Ну и что ты увидела? – спросил Роман, не глядя на неё, скорее из врожденной вежливости.

– Я увидела, что недостаточно забочусь о тебе. Тебе сейчас очень трудно, а я поддалась эмоциям и не поддержала тебя, а скорее наоборот, требовала от тебя. Я поняла, что должна больше заботиться о тебе.

Роман повернулся к ней лицом и взглянул в её глаза. Такого оборота он не ожидал.

– У тебя трудная ответственная работа, – продолжала Лю –  и я должна поддерживать тебя, помогать тебе, знать твои проблемы, твою работу. Семья это единый организм. Ты можешь мне рассказать о своей работе?

– О работе?

– Если что-то не хочешь рассказывать, не рассказывай. Я тебя не допрашиваю. Расскажи, например, как ты начал свой бизнес.

– Как начал… Ну… Мы оба тогда были безработными… с моей бывшей женой, когда познакомились. Она стала шить платья для девочек и у нее хорошо получалось. А у меня всегда была мысль начать свой бизнес, но в голову приходили идеи технического характера, например, ремонтировать оргтехнику, или торговать канцелярскими товарами для организаций. А жена... ну, бывшая... делала хорошие вещи и мне это нравилось. Бизнес это сделать для других что-то хорошее и заработать на этом. Ну, вот я и начал продавать её платья. Сначала в ДЛТ возил. Это такой большой магазин у нас в Питере. Она наняла знакомую швею, чтобы та на дому отшивала её модели. Потом свез в Москву, потом на выставку в Москве. К этому времени уже было несколько швей. Потом организовали цех. Она делала красивые модели, а я продавал. После выставки начали отправлять в другие города.

– Интересно. А почему ты с ней разошелся?

– Формально – из-за пустяка.

Её дочка, ну, от первого брака, долго играла на компьютере. Тогда у нас был только один компьютер и стоял он в нашей комнате. Я ей говорю:

– Настя, заканчивай, пора спать.

– Сейчас.

Продолжает. Я опять:

– Настя, я хочу спать.

– Подожди.

– Настя, сейчас же выключи компьютер.

– Ты мне не указ.

– Во-первых, не ты, а вы, а во вторых…

Взял её за руку и вывел из комнаты. Она устроила истерику. Кричала:

– Мама, чтобы его здесь не было.

На следующий день мама устроила мне сцену. В общем, я сам ушел. А через месяц она опять стала заигрывать.

Роман поднял голову и посмотрел на Лю.

– Слушай, а почему ты заговорила именно об этом?

– О чем?

– Ну, что надо думать о других. Мне сегодня доктор говорил примерно об этом, открыл книгу – и там об этом. А тут еще и ты.

– Это не доктор. Это Учитель тебе намекает. Теперь все, что с тобой происходит не случайно. Все – для твоего совершенствования. Каждая ситуация это и урок, и экзамен, и одновременно подсказка. Пройдешь урок, значит, повысишься, не пройдешь, значит, будет еще урок. Сегодняшний твой урок и мой тоже – думать о других. Если думаешь о других, ты становишься подобным Богу. Он ведь не думает о себе, он заботится о людях.

***

Первым, что увидел Роман проснувшись, было солнце. А поскольку сегодня была суббота, в его сердце тут же заворочался дух вольных странствий. С молодых лет каждый выходной, если на улице была хорошая погода, Романа тянуло на волю. Конечно, теперь он погрузнел и уже не таскал на себе большого рюкзака с палаткой и спальным мешком, не возил на тележке байдарки, как в молодые годы, но выезд на природу по-прежнему остался для него насущной необходимостью.

– Дорогая – обратился Роман к своей жене, дожевывая традиционный омлет.

Роман все еще не нашел подходящего обращения к своей жене. Ему хотелось называть её по имени и как-то ласково и уменьшительно. С русским именем не было бы проблемы, но как преобразовать китайское? Люшечка, Люнечка, Люша? Все это было не то. Ему не очень-то нравилось банальное “дорогая”, но за неимением лучшего пока пришлось остановиться на этом.

– Сегодня мы идем в поход, если, конечно, ты не против.

– Если муж сказал поход, значит, поход.

– На Щучье озеро. Там красиво, искупаемся, нажарим сосисок на костре, возьмем фотоаппарат. Вот только батарейки не заражены. Надо было бы вчера поставить на зарядку, да я так устал, что забыл.

– Да, ты вчера что-то поздно вернулся.

– Сотрудница одна заболела, пришлось за неё доделывать документы, а они в понедельник нужны, пришлось делать её работу. Она конечно неплохая, но уж больно много у неё проблем. С мужем развелась, сын в больницу попал, тут сама вот заболела, два дня уже на работе не была.

– Так значит она сейчас дома одна?

– Выходит, одна. Что ты хочешь сказать?

– Я думаю, ты понял.

– Я и так в пятницу работал за неё.

– Но ты же совершенствуешься, ты должен думать о других.

– Даже по выходным?

– Конечно, подумай о ней. Лежит сейчас одна, даже в магазин некому сходить, может она голодная.

– Нет, так не честно, мы же собирались на озеро. Что же теперь отменять поездку?

– Ты решай, ты муж, ты и решай. Это твое совершенствование. Помнишь, ты спрашивал, как совершенствоваться, а я сказала, поступать правильно?

– Ну, помню.

– Вот сейчас перед тобой выбор, поступить правильно или как хочется.

– Ну вот, так хотел пофотографировать Щучье озеро… Ну, а ты, ты можешь вот так запросто променять пикник на уход за больной сотрудницей?

– Я совершенствуюсь дольше тебя и отношусь к этому спокойно. Я поняла принцип, что отдавая, ты фактически получаешь гораздо больше, просто этого не видно. Я уже поверила в это, поэтому мне легче.

– Ну, ладно, будем жарить сосиски у неё  на кухне. Зато батарейки не нужны. Надо только в магазин забежать.

Роман долго стоял у лотка и тщательно выбирал помидоры. Лю подошла, приобняла его за талию, приложила голову к его плечу.

– Вот смотри, ты выбираешь самые лучшие, значит, ты опять заботишься о себе, значит другому достанутся похуже.

– Так что же теперь, если я совершенствуюсь, мне надо выбирать гнилые? – возмутился Роман.

– Не гнилые. Гнилые – это ответственность магазина. Брак заложен в цену. Просто отнесись к этому спокойно. Не придавай такого значения, если попадется не самый хороший. А то придет после тебя какая-нибудь бабушка и не найдет одного хорошего помидора.

– Да уж, хитрое это дело, совершенствование.

***

Дверь открыла заспанная женщина в цветастом домашнем халате.

– Ох! Роман Евгенич, это Вы? Что случилось? Что на работу надо? – она запахнула поплотнее халат и стала лихорадочно приглаживать волосы.

– Привет, Катюша. У меня ничего не случилось. Пришел тебя проведать. Это жена моя, Лю.

– Ой, здравствуйте, проходите. А мне и угостить-то вас нечем, в магазин еще не ходила.

– Не надо в магазин, у нас все с собой. Где тут кухня? Сейчас устроим пикник. Сосиски будем жарить. С луком и помидорами.

– Кухня… Вот сюда. Ой, что-то я не пойму ничего. Правда, на работу не надо?

– Да, правда, не надо. Где у тебя большая сковородка?

– Здесь, давайте я…

– Все! Садись, отдыхай, как у тебя самочувствие?

– Да, так… Температура еще держится…

– Вот и сиди, я сам все сделаю.

Роман достал из сумки свои припасы, поставил сковородку, нарезал лук и помидоры.

Через несколько минут он водрузил на стол большую тарелку с дымящимися ароматными жареными сосисками.

– Вам правда от меня ничего не надо? – робко спросила Катюша.

– Ну, конечно, не надо. Почему я не могу просто так что-то сделать для тебя? Давай, налетай!

Небольшой стол занимал почти половину кухни. Третьего стула не было, поэтому Роман принес его из комнаты. Кое-как все разместились за столом. Катюша неуверенно взяла вилку.

– Ой, Роман Евгенич, Вы золотой человек!

– Ох, Катюша, если бы не Фалуньгун… Это он меня заставил – засмеялся Роман.

– А кто это?

– Вот, она меня научила – он с улыбкой взглянул на жену – теперь я должен проявлять истину, доброту и терпение.

– Кому должен?

– Да самому себе. Это самосовершенствование. Совершенствую себя.

– Как это?

– Ну, вот стараюсь стать лучше?

– А зачем? У Вас же все есть.

Роман запнулся. Он понял, что она его не понимает, будто они говорят на разных языках. Ему хотелось передать ей то ощущение, которое было у него после чтения книги и от слов Истина, Доброта, Терпение, но он не знал, как это сделать. Слова завязли в горле. Он взглянул на Лю, ожидая поддержки.

– Тяжело Вам тут одной? А сын Ваш как? – спросила Лю.

– Ох, не спрашивайте. В больнице он. Руку сломал. Ничего не говорит. Дрался, наверное. Со мной вообще мало разговаривает, у меня мол, своя жизнь, не лезь. Сижу вот тут… – она отвернула лицо к окну – третий день никуда не выходила. Вы не представляете, как тяжело одной! Спасибо, хоть вы пришли. Такая радость!

– Не все воспринимают Фалуньгун – сказала Лю, когда они вышли на улицу – Если бы все воспринимали, может быть, не было бы репрессий. Но мы все сделали правильно. Как твоя спина? Не болит?

– Удивительно, но вроде нет. Хорошо, что ты подсказала съездить к ней.